Уилльям Уотт подвёз его к собственному дому на своей машине, после чего уехал в Кэйрнбаан. Как несложно заметить, версия эта объединяла воедино подозрения полиции о ночном отъезде Уотта из гостиницы «Кэйрнбаан» и россказни адвокатов Мануэля о знакомстве Уотта с обвиняемым и передаче ему денег за некие услуги. Авторы этой версии явно не знали следственных материалов и не подозревали о том, что Питер Мануэль умел управлять автомашиной и отсутствие у него водительских прав ничуть ему в этом не препятствовало. Он угнал автомобиль Смарта, разъезжал на нём по всему Глазго и даже подвёз полицейского констебля, о чём в своём месте упоминалось.

В общем, версия эта была совершенно фантастична и не опиралась на факты, но в те апрельские и майские дни она стала широко известна и обсуждалась в том числе в передачах местных коммерческих радиостанций. После освобождения Уотта из тюрьмы в декабре 1956 года общественное мнение стало к нему намного мягче и снисходительнее, однако весной 1958 года всё вернулось на круги своя, и Уильям, наверняка, почувствовал перемену в отношении окружающих.

Суд над Питером Мануэлем [после переноса на месяц] открылся 11 мая 1958 года. Председательствовал на процессе судья Кэмерон (Cameron), если точнее, лорд Кэмерон, выходец из семьи потомственной шотландской знати. Группу обвинителей возглавлял Майкл Джиллис (M. G. Gillies), формально носивший звание «старшего адвоката Короны», а фактически исполнявший обязанности прокурора [если пользоваться привычной нам терминологией]. В подчинении у него была довольно большая группа рядовых прокуроров в составе Джона Грея Уилсона [John Gray Wilson], Рональда Джексона и других, а также технических работников [2 стенографиста, секретарь, секретарь для поручений].

Если со стороной обвинения всё было предельно просто и понятно, то ситуация с защитой Питера Мануэля выглядела намного более запутанной. Сразу после ареста его интересы представлял никому не известный Джон Фернс (John Ferns), заурядный провинциальный адвокат из небольшого городка Гамильтон. Акт шотландского парламента, принятый в 1424 году, гарантировал неимущим жителям право получать суд и адвоката без оплаты, но это касалось обычных уголовных дел. В тех случаях, когда подсудимому грозила смертная казнь, шотландский закон гарантировал предоставление «превосходного адвоката». В данном случае таковым стал Харальд Лесли (Harald Leslie), декан юридического факультета местного университета. Лесли привлёк в помощь одного из лучших специалистов по уголовному праву Малкольма Морисона (Malcolm Morison).

Однако после того, как Мануэль потребовал «специальной защиты», сопряжённой с выдвижением обвинений в отношении Уилльяма Уотта, возник конфликт интересов. Дело заключалось в том, что Лесли ранее уже представлял в суде интересы Уотта и был хорошо осведомлён о многих обстоятельствах его жизни и предпринимательской деятельности. Лесли не мог поддерживать «специальную защиту», но и отказаться от работы с Мануэлем также не мог, ввиду того, что до суда оставалось мало времени, и поэтому уход главного адвоката представлялся поступком крайне непрофессиональным. Лесли принял соломоново решение – он остался во главе команды адвокатов, но для проведения «специальной защиты» пригласил ещё одного специалиста по уголовному праву, читавшего лекции в университете – «Берти» Грива [Grieve]. Все перечисленные адвокаты работали на Мануэля бесплатно.

Остаётся добавить, что в точности по пословице, гласящей, что аппетит приходит во время еды, Питер Мануэль решил в конце апреля расширить рамки собственной «специальной защиты». Причиной тому послужил крайне неприятный для него факт – полиция отыскала-таки Чарльза Таллиса и Мэри Боус, которые надолго уезжали из Шотландии и многими детективами воспринимались как эдакие мифические персонажи, о которых все знают, но которых никто никогда не видел. Так вот, к концу апреля эта парочка была разыскана и возвращена в Глазго. И Таллис, и Боус согласились свидетельствовать против Мануэля в суде, и последний, узнав об этом, не мог не встревожиться. Рассчитывая обесценить их показания, Мануэль надумал выдвинуть в отношении Таллиса и Боус обвинения в нескольких преступлениях, а именно: в краже из дома Платтов, краже из дома сестёр Мартин и, наконец, убийстве семьи Смарт. Мануэль намеревался доказать, что у него имеется alibi на интервал времени с часа ночи до 10 утра 1 января – а ведь именно в это время согласно версии правоохранительных органов Смарты и были убиты.

Всем участникам процесса изначально было ясно, что дело предстоит сенсационное и, по-видимому, скандальное – о лучшей рекламе никто из вовлечённых и мечтать не мог. Хороший адвокат за право участвовать в таком процессе не только не стал бы просить денег, но даже согласился бы доплатить из своих!

Питер Мануэль обвинялся по 8 эпизодам. Перечислим их ниже:

– убийство Энн Кнейландс вечером 3 января 1956 года;

– незаконное проникновение между 12 и 15 сентября 1956 года в жилище семьи Платт и хищение из него имущества;

– незаконное проникновение в жилище сестёр Мартин 15 сентября 1956 года и хищение из него имущества;

– убийство 3-х человек в доме семьи Уотт (Мэрион и Вивьен Уотт и Маргарет Браун), совершённое в ночь на 17 сентября 1956 года;

– незаконное проникновение днём 24 декабря 1957 года в жилище преподобного Хьюстона и хищение из него имущества;

– убийство Изабель Кук вечером 28 декабря 1957 года;

– убийство 3-х человек в доме семьи Смарт (главы семейства Питера, его супруги Дорис и их 10-летнего сына Майкла) ранним утром 1 января 1958 года;

– угон ранним утром 2 января 1958 года автомашины Питера Смарта из гаража, находившегося на территории участка, принадлежавшего семье Смарт.

Обвинение проделало колоссальную подготовительную работу, и по всему было видно, что «адвокат Короны» решил разделаться с Мануэлем раз и навсегда. В начале процесса Джиллис заявил о том, что ему желательно допросить 280 (!) свидетелей – одно только их число однозначно указывало на огромную величину доказательной базы, которой оперировала сторона обвинения. Было представлено большое количество вещественных доказательств – в их числе оказались и новые банкноты из банка, полученные Питером Смартом незадолго до смерти, и даже электрическая бритва, подаренная им сыну. Правоохранительные органы сумели отыскать эти ценнейшие вещдоки, а стало быть, обвинение могло доказать прохождение этих предметов через руки подсудимого.

Сколько-нибудь последовательно пересказать ход процесса в формате настоящего очерка вряд ли возможно и уж точно не нужно. Такое изложение с необходимыми комментариями и пояснениями требует написания отдельного исследования, и притом в нескольких томах. Но упомянуть о некоторых важных или просто любопытных деталях, пожалуй, следует.

Мануэль не воспользовался своим правом не давать показания и весьма активно участвовал в перекрёстных допросах. Он тщательно следил за своей внешностью, всегда был подстрижен и побрит, каждый день надевал свежую рубашку и новый галстук – в общем, играл роль эдакого респектабельного джентльмена, угодившего в суд по нелепой случайности. Правда, с солидностью и респектабельностью он перегнул палку, причём в первый же день.

Произошло это во время перерыва между заседаниями, когда судебный служащий предложил ему пройти для приёма пищи. Мануэль громко осведомился, чем кормят подсудимых, и услышал в ответ, что обед всегда одинаков – каша с хлебом и чай. Тогда он спросил, чем кормят адвокатов, и служащий ответил, что адвокаты и судьи получают блюда из буфета, которые самостоятельно оплачивают. Мануэль, продолжая разговаривать весьма громко [и явно наслаждаясь вниманием присутствующих], уточнил: каково меню судебного буфета, соответствует ли оно ресторанному? Услышав положительный ответ, Питер не угомонился и принялся громко перечислять блюда, которые рассчитывал бы заказать – свиная отбивная… салат с лососем… ананасы… цитрусовые… мороженое… Служащий отвечал утвердительно и, по-видимому, его ответы удовлетворили Мануэля – тот согласился отобедать вместе с адвокатом в буфете.

Сцену эту наблюдало множество глаз, и уже через несколько часов о ней рассказывали ведущие местных радиостанций. На следующий день об обсуждении меню написали газеты… Сцена, устроенная Мануэлем, вызвала всеобщее возмущение – не забываем, что Шотландия в те годы жила, мягко говоря, очень умеренно и 95% её жителей [если не больше] не могли позволить себе всего того, что пожелал отведать Мануэль.

С открытием суда 11 мая связан и другой инцидент, также получивший определённый общественный резонанс. Местная газета «News of the World» разместила репортаж об открытии судебного процесса, который сопроводила фотографией Питера Мануэля. Публикация фотоснимка вызвала возмущение защиты, которая посчитала, что подобными инициативами пресса пытается воздействовать на общественное мнение. Судья Кэмерон, получивший газету из рук декана Шоу, полностью